– Узнаем когда будем проезжать через Гере.
– Э! Господа. – прервал ход их рассуждений Гийоме, – Осадите своих коней. Если вы собираетесь бросаться в погоню, то у меня просто нет слов что бы выразить вам свое восхищение вашей смелостью. Но, однако же, заметьте отнюдь не моей.
– Ты помолчи Гийоме, – прервал Аньян, – Им и без тебя тошно, – заткнулся и слинял подальше, когда де Спорада гневно глянул на него. Манде так же сказал:
– Если ты не собираешься выполнять распоряжений, можешь проваливать, расплату получат за тебя другие.
– Давай поговорим, Манде, серьезно, что ты собираешься делать? Объясни всем.
– Объясняю, Гийоме, восхищаться тебе мной не придется, так же как и мне тобой. Человек ты я вижу впечатлительный, так представь. Едет экипаж. Ему навстречу выезжает, например, я. Останавливаю экипаж и протягиваю руку за… чем мне нужно.
– А еще два экипажа ты в упор замечать не будешь?
– Игнорировать… все, все, – снова заткнулся Аньян.
– Для этого я сейчас же еду в Обюссон. Остается подумать, где быть вам?
Де Спорада обратил внимание Манде.
– Три дороги: Орлеан-Париж; Тур-Орлеан-Париж; Тур-Париж, так или иначе все проходят рядом с Орлеаном. Здесь находится трактир «Пивная бутылка», и места здесь хорошие. Это примерно четырнадцать миль.
– Хорошо. К вечеру следующего дня всем быть там! Поедем группами.
Гийоме оторвавшись от карты, проговорил:
– Я поеду пасти караван.
– У тебя это хорошо получается.
– Что бы еще лучше получилось, мне как минимум не нужно выезжать отсюда без денег.
– Обращайся к маркизу де Спорада, я не могу рисковать.
Маркиз отсчитал сколько посчитал ему нужным.
У остальных загорелись глаза.
– Так, а где Блене?
– Рядом стоит, – ответил Мандену.
– Ты будешь со мной. Сейчас я тебе черкну записку, слетаешь в Ангулем и чтобы к вечеру был здесь.
Де Спорада тем временем снабдил деньгами Аньяна, поручив ему привести троих головорезов к месту назначения.
– Подожди, Гийоме! – остановил его Манде. – Я у тебя все спросить хотел, как ты ранил его.
– Я не знаю, что этот дурак несет! – указывая на Метроне, проговорил Гийоме, – Я его насквозь продырявил, еще и провернул. Как после этого ехать можно, я не понимаю? Хочешь, слушай его! Я тебе говорю, что есть.
– Я тоже думаю, что доверься тебе на безоружного человека напасть…
С досады сплюнув Гийоме вышел, ненамного в этом опередив Аньяна.
Вскоре после того как четверо наездников, ведомые Аньяном, покинули гостинный двор, с него выехали еще двое итальянцев, но они Гийоме не интересовали и потому оставшись в своем укромном месте он дождался выезда последней партии.
Следить ему за Манде и Блене пришлось недолго, до почтового ведомства, откуда вместе с ними вышел и третий, как предположил Гийоме – нарочный. Поговорив со служащим немного, его отправили.
– Так, хитрый лис, ты что-то темнишь. Значит записка в Ангулем, не такая уж безделица, как ты представил в разговоре… Хотя в общем-то он и правильно делает. Что-то я вообще с ума стал сходить. Пойду-ка я промою мозги добрым винцом, да сыграну разок.
Глава V. Разъезд
Вереница экипажей без опасных происшествий беспрепятственно добралась до Тура через четверо суток, даже немного больше, потому что когда въезжали, церкви отзванивали на мессу.
Барон д’Обюссон был этим крайне не доволен, ведь по его расчетам, въезд должен был состояться еще вчера, но из-за незнания дорог, характерных неисправностей с колесами и прочих разных задержек этого не произошло. Сейчас на отдохнувших лошадях они весь день неслись бы к Парижу, легко изыскав перекладных, и быть может к вечеру подъехали. Теперь предстояло обедать в гостинице, еще к тому же и размещаться, и вместе с отдыхом это заняло уйму времени.
Сладко засыпая послеобеденным сном он думал, что следившему за Рено человеку пришлось столько же времени возвращаться за остальными, пусть чуть меньше и примерно сейчас, когда они день-другой как находились там у Обюссонского замка, то только узнали о их давнем отъезде. Ему представился внутренний двор с вооруженными людьми под главенством аббата Витербо; Франсуа, значительно поправившийся от ранения, благодаря мазям и бальзамам и конечно же хорошему уходу. Снова подумалось: зачем он взял с собой столько охранников, оказавшихся только обузой, ведь они сразу по выезду оказались в пределах недосягаемости.
Конечно взять охрану было нужно, но не в таком количестве. Укоряя себя, барон не терзался, так как был спокоен за неприступности своего дома.
Далее продолжать путь с таким эскортом и въезжать с ним в Париж, было более чем глупо, один рыдван следовало отправить назад в дополнение к расквартированной там защите. Сейчас отдохнут и сразу же поедут…
Проснулся от того, что кто-то потряс его за плечо. Повернул голову, увидел: баронессу, Рено и Аруэ, что привело его в трепет.
– Что случилось? – прошептал встревоженный барон.
– Пока ничего. – услышал он голос, неказистого на вид маленького зачумленного мужичка, посмотря на которого не возможно ошибиться в том, что он принадлежит к братии романтиков с большой дороги, иначе говоря к разбойникам.
Его манера держаться и певуче-каркающий голос – истинно бандитский, выдавали Блене еще больше за оного.
– Но обязательно случится! – продолжал он с неожиданной горячностью, – А я не пожалел даже своей репутации… – тут он остановился, подумав что же такое сказал, затем продолжил о себе снова, рассказывая как трудно было пробираться в замок и обратно, чтобы сообщить о готовящемся нападении банды Керна.
– Так зачем же ты так рисковал своей жизнью? – спросил Рено.
– А деньги нужны были? – сам же и ответил. – Керн все только себе знал, а епископ дал, – вытащил, показал в руке полновесный золотой луидор старой чеканки, какие хранились у них в замке. – …И барон, – кивнул на того, шмыгнувшим носом. – даст. – сказал так, как будто барону предстояло платить ему по векселям.
Блене ткнул пальцем на письмо, которое вытащил Аруэ.
– Вот здесь написано дать мне сто ливров, вот это письмо я вывез из замка.
– Ну и как же твой Керн собирается брать мой замок, лбом что ли? – спросил барон недоверчиво о главном.
– Э-э! Зря смеетесь, господин барон, у нашего главаря всегда на этот случай пушечка припасена. Так что он ее ближе подтащил.
Рено подал знак войти двоим, стоявшим за дверью; на всякий случай.
– Так чего же он ждал?!
– В дуло ядра не подходили, как не пихали. Одно правда впихали, так еле обратно вытащили. Другие по калибру достать собирались или те, которые есть обточить. А после сразу всем вашим бастионам придет конец.
– Так зачем ему это нужно? – снова спросил барон. – сколько разбойничал, к нам не наведывался, что же сейчас его надоумило?
– К нему один тип, с подбитым лицом приехал, денег много дал. Потом еще больше обещал, если де Обюссонов перебьет и замок сожжет. На этом он больше всего настаивал. А вы оказывается уже смотались.
– Аббат Витербо скрыл от него ваш отъезд, на случай если тот тип подослан, – вступил в разговор до этого молчавший Аруэ, – Вот его письмо для вас. – подал пакет.
Барон д’Обюссон быстро разорвал пакет, удостоверился прежде всего в почерке.
Без сомнений – ему писал аббат Витербо, почерк которого он хорошо знал.
Вот что оно гласило:
«Дорогой Роже-Паламед!
Не знаю дойдет ли до Вас сие мое послание, но надеясь все же пишу, дабы известить Вас об опасности скорого нашего уничтожения орудием, к коему по всей видимости подыскивают ядра.
Сейчас когда вы в безопасности, прошу вас не за себя, а за Франсуа и за всех остальных, над которыми нависла угроза погибнуть в кошмаре каменных разрывов.
Отряда префекта Лиможа все нет и если судить по поведению бандитов, не будет. В ультиматуме, который они имели наглость послать, через Блене, говорилось, что Лиможский гарнизон срочно уведен в Испанию, а силами полиции префект не решится выступить.
Наглости бандитов нет предела. Окружили кольцом замок, деревню, повсюду на дорогах их засады.
А на дороге, где стоит пушка и палатка Керна, разбойников как будто поменьше. И вот если Вы с любым отрядом полиции через охотничью дорожку внезапно нападете, то мы так же поддержим и общими усилиями сможем пленить главаря. Укроемся за стенами, если банда сможет и без своего главаря продолжить осаду; но не думаю, что это возможно.
Посылаю свое послание с этим подозрительным типом, к тому же вымогателем, решившим умело подзаработать на нашем бедственном положении. Вручая ему в руки наши судьбы, молю Бога незаметно выбраться и догнать Вас, единственного нашего спасения.
Аббат Витербо».
P.S. В Лиможе он должен встретить Аруэ, отправленного с письмом к префекту.